– Бруно, заткнись, пожалуйста, а? – раздался бесцветный надломленный голос с заднего сиденья.

Там сидела Маша, подруга Семена Романовича. Она два часа назад вернулась с Ямайки.

– А кто это, Маш? Ты ее знаешь? – спросил Семен Романович, оглядываясь на даму в зеленом.

– Да Сонька Печерская, кто ж еще… «Болтуху» какую-то ведет на Пятом канале… Мамочки, голова просто раскалывается…

– Она тогда тоже в какой-то зеленый парашют завернута была! – сказал Бруно. – И со сцены чего-то зажигала! Про ответственность чего-то! Про мировой кризис! А мне говорит: заряжай, говорит, Брунчик, щас улетим нах!

– По-моему, это сам Павел Давыдович с ней, – сказал Семен Романович, наблюдая за толпой. – Или это не он? Что-то я не разгляжу…

– Вот сучка! – вяло отозвалась Маша.

– А его я тоже по телевизору видел, мужика этого еёного! – заорал Бруно. – Он тоже со сцены зажигал!

Маша болезненно поморщилась, простонала: «Бли-и-ин…» и воткнула пальчики в виски.

– У него работа такая, Бруно, – сказал Семен Романович. – Он председатель комитета Госдумы.

– А что такое «комитет», Семен Романович? – спросил Бруно.

И сам себя перебил:

– Вы ее, главное, ко мне не подпускайте, Соньку эту! Ну ее нах… В баню, то есть! По-моему, у нее кокс паленый! С ней точно чего-то не то! Гоните ее сразу, козу эту бешеную!

– Ты предлагаешь, Бруно, чтобы Семен Романович немножко поработал твоим охранником? – послышалось с заднего сиденья.

Бруно на секунду задумался.

– Чего? Нет! Ну, в смысле, совсем немножко! На «полдыца», как говорится!

Он почесал бородку.

– Ну, я имею в виду, что, конечно же, ни хрена! Ни хрена, точно! Да плевать я хотел на ее кокс! Семен Романович, расслабься! Это я пошутил! Ха-ха! Вы под моей охраной, все будет четко!

– Я уже расслабился, – проговорил Семен Романович. – Кажется, я никогда не чувствовал себя таким расслабленным.

– Мамочки, у меня сейчас голова взорвется, – сообщила Маша. – Хочу обратно в Кингстон. На Ямайку. Срочно.

– А почему мы не ездим на красной «Феррари», Семен Романович? – сказал Бруно. – Я вас, конечно, дико уважаю, но «майбахов» здесь штук сто, наверное. Вон, стоят, сараи сараями! И почти все черные, как наш…

Вице-премьерская машина, наконец, отъехала. «Майбах» сразу же встал на ее место. Охранники распахнули дверцы, выпуская пассажиров.

– Извините за задержку, Семен Романович, – пролепетал Вася-Альберт. – Здесь сегодня просто дурдом какой-то…

– С начальником охраны объясняйтесь, – холодно бросил Семен Романович.

Бруно Аллегро вышел из машины и важно изрек:

– Отдыхай, Вася! Здесь шеф под моей охраной! Отвалите все, не мешайте работать!

Карлик моментально преобразился. Теперь он уже не пассажир, не светский баловень и балагур, он – личный охранник самого Семена Романовича Трепетова, основного акционера нескольких ведущих российских и зарубежных компаний, председателя совета директоров холдинга «Недра», владельца десятка промышленных предприятий, четырех яхт, двух «боингов», дюжины вертолетов, обширного автопарка, а также вилл, особняков, пентхаузов и даже одного клуба английской футбольной премьер-лиги.

Бруно был «пристяжным» – лицом, сопровождающим хозяина на мероприятиях, куда обычным секъюрити вход закрыт. Рауты всякие, банкеты вроде этого… Черный смокинг, естественно, бабочка, все дела. Работа непыльная: тусуешься где-то рядом, изображаешь из себя светского льва, шуточки отпускаешь, шампань, пивко, девочки, ну и по сторонам тем временем поглядываешь, ясень пень. Если кто-то на хозяина наедет или там хихикать начнет за его спиной, тогда бокалом в глаз, вилку в пузо. Раньше Трепетов обходился без «пристяжного», кстати. Это уже когда Бруно появился, он стал его брать с собой – поскольку масштаб личности, море обаяния, харизма там и прочие дела. А! – ну и, конечно: человек-ядро, чемпион мира по отмудохиванию. По отмудошиванию. По отму… По армрестлингу, короче! За Бруно Аллегро – как за каменной стеной, это всем известно!

– Ба, Семен Романович! Ты, как всегда, опаздываешь! И, как всегда, правильно делаешь!

– О, Машенька, что за чудное платье! Как Кингстон? В Негриле просто сказка, правда?

Налетели. Фраки, туалеты… Фа-фа-фа, тра-та-та. Они все тут друг друга знают. Холодные, уверенные в себе, так что за сто метров одним взглядом сшибут, но когда общаются с равными себе, становятся бесконечно симпатичными, такими свойскими, иногда просто хочется пасть на колени и вслух читать стихи… А иногда – всандалить кирпичом по чьей-нибудь прическе за шестьсот евро.

Горячий полушепот:

– Последнюю новость слыхал, Семен? Макарского все-таки назначают!

– Не может быть! А как же Колтунов? Указ же на него готовили, уже, вроде, на подпись занесли…

– Как занесли, так и вынесли! У меня информация от того, кто выносил.

– Н-да… Видно, Макар занес неслабо…

– А как ты думаешь? От двух триллионов можно большой кусок отщипнуть!

– …Хотела снять ту же виллу, что и в прошлом сезоне, созвонилась-договорилась, чики-чики, все о’кей, а приезжаю – там уже какие-то наркоторговцы живут, натуральные убийцы! Все в тату, дреды до самой жопы висят, и смотрят так на меня с ухмылочкой! Я просто в шоке! Представляешь, Негрил буквально за год превратился в помойку!..

– К счастью, я на «Оборонэкспорт» не работаю, мне эти два триллиона до жопы. А что там по Цыбину? Будет соглашение?

– По соглашению, похоже, опять проблемы, Сем… Цыбин ни в какую со своими двадцатью пятью процентами… Говорили, здесь вице-премьер должен быть, может, через него продавить это дело, как думаешь?

– …Монтего еще больмень, а Негрил – жопа! Теплый мохито – двадцать баксов! Жирные американские старухи в обнимку с местными подростками! Я думала, блевану там прямо на месте!

– …Вице-премьер где-то здесь, мы из-за него битый час простояли в очереди на парковку. Ладно. Попробую взять «Витька» за яйца, он теперь мой должник вроде как… А Цыбин где?

– …Но, блин, как только приземлилась в Шереметьево, как вот ехала сейчас по Олимпийке, смотрела на все это унылое говно, ой, думаю, ну дурная я коза, ну какого пыра я оттуда уехала?!

– …Цыбин в Норильске, он шампанское не пьет!

– …Кстати, шампанское. Я думала, будут наливать еще у входа. Или я просто не заметила? Вот нажрусь, как свиноматка, че-есслово!

– …Ой, Маша, а кто это с такой няшной бородкой? Это тот самый Бруно? Который по телику дрался?

– Ага. Милый, правда? Имидж ему я сама выбирала по каталогу, у него раньше такая страшная пиратская бородища была, ты не представляешь! А он еще целый день от меня прятался, говорит: под х…а обрить меня хочешь, сбегу на фиг!

– Ха-ха-ха! Маленький, а злой! Как он этому пижону заехал! А правда говорят, что у него… Ну, это… По колено?

– Ну, не совсем так, конечно… Но очень необычно…

– Ой, я так тебе завидую, Маш! Я себе такого же хочу-хочу!

При этих словах Бруно не выдержал. Глянув снизу вверх на Машину собеседницу – кудрявую даму (или девушку, или старуху, хрен их поймет!) в чем-то серебристом и обтекающем, как рыбья чешуя, он рявкнул:

– Меня все хотят! Становись в очередь, дура, будешь восемнадцатой с краю!

Дама приоткрыла маленький детский рот и покраснела. Маша закатила глаза.

– Бру-уно, ну как тебе не стыдно? Ты грубишь заслуженной артистке России!

– И лауреату премии «Овация»! – напомнила заслуженная артистка.

– Блин, и лауреату к тому же! – Маша рассеянно посмотрела на свои ногти и полезла в сумочку за пилкой. – Ну ты, блин, вообще!

– А пусть не пристает! – огрызнулся Бруно. – Я при исполнении, между прочим! Нечего всякое фуфло толкать под руку! Арестую, и все дела!

Для пущей важности он подул в спрятанный на лацкане пиджака микрофон и сказал:

– Пятый, как слышишь? Следить за обстановкой в оба глаза! Вот так!

В этот момент был, наверное, подан некий невидимый знак, и вся публика потянулась в фойе. Там стояли роскошные черно-белые диваны, пиликали скрипки, а прямо по центру высилась огромная многоэтажная пирамида из бокалов. Бокалы, как тут же убедился Бруно, были пусты. Зато рядом с пирамидой он заметил грустного лохматого ребенка во фрачной паре.